Одиночество укутывает толстым уютным одеялом, оставляя малюсенькую щелку для трассеров мимолетных весенних взглядов, амбразуру поднятого воротника пальто. Зимняя жаркая микропорка ботинок осталась в прошлом, новые стучащие каблуки отбивают гипнотический ритм. Взбаламученные за день мысли оседают жирными хлопьями, аквариум мозгов постепенно приобретает забытую прозрачность. Торчащие из черного дерьма проволочные деревья перестают казаться трупами, особенно если солнце еще не успело сбежать и спрятаться в облегченно вздыхающих оттаявших крышах. Хочется чешского пива, греческого салата и женского внимания. Хочется все бросить и начать заново. Хочется отловить маршрутку, чтобы обязательно на сиденье рядом с водителем, и ехать бесконечно, под мерный пульс танцевального радио, что продолжает, само того не желая, отбивать каблучный ритм, отзываясь щекоткой где-то под ребрами.
Прогулка
Одиночество укутывает толстым уютным одеялом, оставляя малюсенькую щелку для трассеров мимолетных весенних взглядов, амбразуру поднятого воротника пальто. Зимняя жаркая микропорка ботинок осталась в прошлом, новые стучащие каблуки отбивают гипнотический ритм. Взбаламученные за день мысли оседают жирными хлопьями, аквариум мозгов постепенно приобретает забытую прозрачность. Торчащие из черного дерьма проволочные деревья перестают казаться трупами, особенно если солнце еще не успело сбежать и спрятаться в облегченно вздыхающих оттаявших крышах. Хочется чешского пива, греческого салата и женского внимания. Хочется все бросить и начать заново. Хочется отловить маршрутку, чтобы обязательно на сиденье рядом с водителем, и ехать бесконечно, под мерный пульс танцевального радио, что продолжает, само того не желая, отбивать каблучный ритм, отзываясь щекоткой где-то под ребрами.
- Post a new comment
- 10 comments
- Post a new comment
- 10 comments
